я люблю детей и они любят меня. но при виде сияющих глаз мне так невыносимо делается и хочется поскорее опустить их на землю, - им на ней еще жить и жить, а иллюзии рано или поздно разрушатся. и чем позднее это произойдет, тем больнее будет оправиться.
я ни разу не волшебная фея. и я ощущаю себя каким-то умирающим цирком, в котором лошади дохнут от сапа, львы доедают дрессировщиков, а в самой середине бедлама сидит кучка психически ненормальных клоунов, истерически хихикая и кидаясь полусгнившим попкорном в стайку озверевших обезьян.
и при всем при этом нужно делать хорошую мину, потому что все от тебя чего-то ждут.
и я НЕ ЗНАЮ, что отвечать тем редким детям, которые все-тки ждали от этой разрухи чего-то волшебного и необыкновенного (они с вызовом заявляют, что уже НИЧЕГО не ждут, но в самой глубине их глаз отчаянно бьется надежда, которую не успели добить) и которые скоро придут к началу представления
НЕ ЗНАЮ, что мне делать с этой дикой обезумевшей надеждой
я не вижу в этом дурдоме ничего, что могло бы ее оправдать.
и мне хочется придушить навсегда это мерзкое чувство, которое сидит в самой глубине и все еще чего-то ждет, ждет момента под названием "отныне все будет хорошо", после которого можно будет расслабиться, потому что хорошо ничего нахуй не будет. ни сейчас, никогда. все было и останется плохо, а если еще и позволить себе расслабиться, все вообще полетит к ебеням. и я лично оборву крылья всем блядским бабочкам и оболью пестицидами пробивающиеся ростки ебаной надежды, потому что ничего хорошего из этого не выходит, - это я хорошо успела себе уяснить.
слишком много желающих поиграть на моем доверии. слишком быстро я пьянею от своих же фантазий.
...
и пора мне уже протрезветь.
и пора мне уже протрезветь.